По следу скорпиона - Страница 86

Меридит посоветовала пойти к Перегрину и поклянчить раритет под предлогом спасения мира. Орвуд предложил поменять его на камень Ло: «Все равно таскаем его без дела». Энка рекомендовала просто спереть. Хельги все инициативы отверг, придумав отговорку, дескать, каменный сосуд двухведерного объема настолько тяжел, что непременно потопит плот.

– Лучше признайся честно: ты просто боишься Перегрина, – усомнилась в его словах въедливая сильфида.

– Боюсь! – согласился Хельги гордо. – Имею я право кого-то бояться?

Оспаривать его права Энка не сочла нужным. Хочет мучиться – пусть мучается. Его дело.

День сменялся днем, Тиор не показывался. Несмотря на плохой аппетит, начинала ощущаться нехватка еды – во время путешествия по обжитым Срединным Землям больших запасов не держали. Хельги хотел принести пищу в чаше, но по возвращении из Астрала обнаружил ее пустой. Воду чаша держала, еду нет. Такое, видно, было ее магическое свойство. Рыба в проклятых водах тоже ловиться не желала. Угроза голода становилась все реальнее.

– Но ведь Силы Судьбы не могут допустить, чтобы мы тут померли? – спросила Ильза с надеждой.

Орвуд криво усмехнулся:

– Не обольщайся, Силы Судьбы заботливостью не отличаются.

– Но кто же без нас станет спасать мир?

– Подберут кого-нибудь еще, эко дело! Мы для них – песчинки, букашки. Смахнул, и нету. Новые народятся.

На Орвуда покосились с неодобрением. Он, несомненно, был прав, но говорить такие вещи Ильзе не стоило.

– Кто-кто, а гномы умеют утешить в трудную минуту! – съязвил Аолен.

– Зато эльфы… – не остался в долгу Орвуд, и пошло-поехало, слово за слово.

Сочетание скуки, голода, дурного климата и тревоги за судьбы мира сделало путников раздражительными и резкими. То и дело вспыхивали мелкие перебранки и склоки. Особенно же тяготило присутствие Улафа. Очень неприятно, когда изо дня в день молча сидит надутый, спесивый фьординг.

– Почему он не работает шестом? – возмущалась Ильза, сдирая с ладоней засохшие мозоли. – Лучше всех, что ли?

– Хворый он, – напомнила Энка.

– Хворый, так пусть лечится. Аолен предлагал…

– Теперь уже поздно. Я нарывы плохо лечу. Само скоро пройдет, – встрял эльф.

Улаф смотрел в сторону горизонта и делал вид, что разговор касается кого угодно, только не его.

– Доберемся, дайте боги, до Тиора, отправим тебя на все четыре стороны, и если только замечу, что ты опять за нами увязался – череп проломлю! Насквозь! – угрожающе, по-сприггански зашипела Ильза. Она давно заметила, что подобные звуки заставляют ненавистного фьординга заметно вздрагивать, сбивают спесь. – Все уши отрежу и собакам отдам!

– Сильно сказано! – одобрила Энка. – Сама придумала, про собак?

– Про уши? – порозовела от похвалы девушка. – Нет. Так меня дядюшка бранил. Пока его фьординги не зарезали. Пришли и зарезали! – Она нарочито громко, не очень натурально всхлипнула. – Такого дяди из-за тебя, душегуба, лишилась! Погоди, я еще отомщу!

Улаф передернул плечами. Ах, до чего же хотелось задать наглой девке, указать, где ее место! Уцепить бы за косу, намотать на руку, окунуть в затхлую воду проклятого моря мордой да держать, покуда пузыри не пустит… Нельзя. Эти, пожалуй, даже убивать не станут. Вышвырнут с плота, и конец. Потому что даже непобедимые воины-берсеркеры умеют обходиться без воды лишь очень ограниченное время… Титаническими усилиями воли фьординг сдерживал рвущуюся на волю ярость и проклинал тот час, когда коварный Локи вложил в его голову дурацкую идею всюду следовать за подменным братом, чтобы не прозевать момент извлечения затонувшего драккара из морских пучин. А уж тогда… В честном поединке, иным ли способом…

Да, Хельги слишком хорошо знал фьордингскую натуру, чтобы ошибиться в мотивах, движущих Улафом. Потеря драккара сама по себе была не столь уж тяжела для сына ярла одного из богатейших фьордов. Но мысль о том, что судно достанется сопернику, а именно так он воспринимал подменного брата, казалась совершенно невыносимой. Ради предотвращения этого он был готов на любое безрассудство.

Никто, даже любящий отец, не считал Улафа особенно умным. Но и дураком рыжий воин не был. Его интеллекта было вполне достаточно, чтобы сообразить: вырвать затонувший корабль из власти самого океана способен лишь очень могучий демон, и связываться с таким – себе дороже. Но так случается, что существо, всецело поглощенное одной идеей, настолько подчиняется ей, что будто слепнет и перестает замечать очевидное. Вот и он никак не мог осознать, что подменный брат его – не простой спригган, каких полно рыщет по землям Севера, а самый настоящий демон, со всеми вытекающими последствиями. Все его фокусы с исчезновениями-появлениями он считал обычной магией, доступной смертным. Любой мало-мальски образованный колдун, маг или ведьма умеют так делать, равно как и наколдовывать воду в волшебной чаше, а никаких иных проявлений демонической сущности Хельги при Улафе и не демонстрировал. Положение усугублялось еще и тем, что диалект фьордов во многом отличался от общеизвестного староземского, а Улаф никогда не считал нужным тратить время на изучение языков (на другие науки, впрочем, тоже), и важные нюансы разговоров ускользали от его понимания.

Поэтому мысль завладеть «Громом» он так и не оставил и ругал себя лишь за то, что не догадался дождаться извлечения драккара, выследить его на море и отбить обычным способом. Откуда взялась нелепая идея преследовать брата по суше? Будто затмение нашло, говорил он сам себе. Нет, не обошлось тут без коварного Локи. Хотя, если подумать, ну какое дело могучему северному богу до простого, ничем не выдающегося фьординга? Но Улаф всегда был склонен преувеличивать значимость собственной персоны…